Федор Шехтель: гений русского модерна.

Главная

Библиотека

Статьи

Архитекторы

Портрет Федора Осиповича Шехтеля

Федор Осипович Шехтель (1859-1921) – несомненно один из самых заметных российских архитекторов на рубеже XIX- XX веков. Первый мастер модерна, большинство творений которого находятся в Москве, где зодчий провел большую часть своей жизни. Он строил особняки, загородные дома, театры, вокзалы, банки, гостиницы, типографии, памятники, церкви, часовни и даже бани, создавал уникальные интерьеры, и каждый его проект открывал новые грани его таланта. В своём творчестве Шехтель использовал разные стили и с легкостью переходил от одного к другому, как этого требовала изменчивая мода тех времен.

Будущий архитектор родился 26 июля (7) августа в семье инженера-технолога, потомка немецких переселенцев. Его прадед приехал из Баварии в Россию во времена правления Екатерины II. Семья жила в Петербурге, где Осип (Иосиф) Осипович, отец семейства, окончил Санкт-Петербургский технологический институт. Сыну при рождении дали имя Франц-Альберт, как называли многих мужчин в роду Шехтелей, которое он впоследствии, приняв православие, сменил на имя Фёдор (как мы и будем называть его далее в тексте, чтобы избежать путаницы).

В 1864 году семья переехала в Саратов, где было фамильное дело братьев Осипа Шехтеля. Благосостояние семьи обеспечивали фабрики, крахмальный завод и местный театр, пожар в котором, возможно, и стал впоследствии причиной ранней смерти Осипа Осиповича.

В Саратове Фёдора окружала пышная атмосфера праздников и живой, многоликий мир театра. Известность семьи, развлекательные мероприятия, устраиваемые в Саратове в те годы, все это не могло не сказаться на характере будущего зодчего, яркого и жизнерадостного человека. Редкая затея обходилась без участия «всем нам известного» Франца Шехтеля (дяди будущего архитектора), а его увеселительный сад «Шехтель», в котором помимо увеселительных мероприятий и фейерверков проводились ещё и театральные представления, и вовсе был излюбленным местом отдыха широких слоев населения города.

В 1867 году в жизни семьи происходит череда трагических событий. Отец Фёдора умирает от простуды, полученной при пожаре в театре и переросшей в острое воспаление легких. Вскоре умирает и дядя Франц. Финансовое положение семьи очень сильно ухудшается. Трудности были столь значительны, что вдова Осипа Шехтеля, Доротея Карловна, вынуждена была отдать на усыновление двух младших детей, а сама переехать в Москву, где она по протекции своего родственника Тимофея Ефимовича Жегина, гласного Саратовской городской думы и хорошего приятеля Павла Третьякова, основателя известной галереи, устроилась экономкой к нему в дом.

Летом 1875 года переезжает в Москву вдова Жегина и двоюродная сестра Шехтеля Екатерина Францевна. Примерно в то же время в Москву перебрался и сам Федор. Как он вспоминал позднее, он уехал из Саратова «лет шестнадцати». К тому времени он окончил полный курс наук 4-х классов приготовительного училища при Саратовской католической семинарии. Федор также поселился в доме у Третьякова, где затем познакомился со свояком семьи А. Каминским, ведущим московским зодчим, с которым Шехтель впоследствии вместе работал.

Шехтель писал: «Профессии не выбирал – было решено давно: конечно же архитектурное отделение училища живописи, ваяния и зодчества. Однако и работал: не птица Божия – кормиться надо. Жалею: был отчислен за плохую посещаемость. Зато у Каминского, Чичагова, Терского работал. С 24 лет самостоятельно». Шехтель остаётся без диплома, что не позволяет ему самостоятельно воплощать в жизнь свои архитектурные проекты, и он увлекается работой художника, делает иллюстрации, оформляет книги и журналы, рисует театральные афиши, обложки для нот, виньетки. По его эскизам был оформлен сборник Чехова «Пёстрые рассказы и обложка «Записок охотника» Тургенева. Свои работы поначалу Шехтель подписывал псевдонимами «Ф. Ш.» или «Финь-Шампань».

В 1882 году Федор Осипович поступил на службу к театральному режиссёру и антрепренёру Михаилу Валентиновичу Лентовскому. И даже эта работа, в качестве театрального художника, вплотную переплеталась с архитектурой. Он участвовал и являлся исполнителем режиссерских идей Лентовского. Самой заметной работой был открытый театр «Антей», построенный по проекту Шехтеля в «помпейском» стиле в Москве (1883-1886). Также по проектам Шехтеля для Лентовского сооружались галереи и театры в парках, открытые эстрады, павильоны. В Санкт-Петербурге Шехтель построил для него театр «Ливадия» и ресторан «Кинь-Грусть» в «китайском» стиле.

В августе 1883 года журнал «Осколки» напечатал рецензию на альбом «Весна-Красна», посвященный одноименному грандиозному торжественному шествию, устроенному Лентовским на Ходынском поле по случаю коронации Александра III. «Альбом со всех сторон русский, но дело, надо полагать, не обошлось без вмешательства западных держав», — писал журналист Рувер, — «Великолепная виньетка и таковые же рисунки подписаны неким Ф. Шехтель. Кто сей? Знаю я всех московских художников, плохих и хороших, но про Ф. Шехтеля не слыхал. Держу пари на 5 рублей (кредитными бумажками), что он иностранец».

Под псевдонимом Рувер скрывался 23-летний журналист Антон Чехов, а фраза насчет «иностранца» была использована, дабы опровергнуть привычку журналистов писать о друзьях хорошо. Знакомы Шехтель с Чеховым были уже семь лет. Их свел брат писателя Николай, однокашник архитектора, а причин подружиться у них хватало.

Примерно в те же годы Федор Осипович работал помощником декоратора Большого театра К.Ф. Вальца – непревзойденного мастера, сказочных превращений и метаморфоз, «мага и волшебника», как его называли, прославившегося постановками, представлявшими красочные, поражающие зрелища. Шехтель создавал костюмы и декорации по заказу Вальца. Однако эти свои работы он не очень ценил, по воспоминаниями театрального деятеля и режиссёра, племянника Шехтеля Н. А. Попова: « очень легко относился к своим театральным работам, ни с какой стороны не ценил своих эскизов и раздавал их по мастерским, не заботился об их сохранении. И большая часть исчезла бесследно…».

Диплома Шехтель по-прежнему не имел, следовательно, и крупных проектов не было. Первая самостоятельная работа Шехтеля – дом фабриканта Щапова, который был построен в 1878 году (по иным данным в 1884), на углу Немецкой (Бауманской) и Денисовского переулка, была официально приписана Каминскому, под началом которого работал Федор Осипович.

В 1893 году судьба улыбнулась Шехтелю. Один из самых влиятельных российских промышленников Савва Морозов пригласил архитектора построить дом. Получивший высшее образование в Кембриджском университете (Великобритания) предприниматель остановил свой выбор на проекте, выполненном в стиле английской готики, предоставив для оформления интерьеров архитектору неограниченные финансовые возможности. Федору Осиповичу выпала редкая удача максимальной самореализации, которую он сумел использовать в полной мере. К работе над оформлением этого дома, архитектор пригласил мало известного тогда М. Врубеля, который украсил дом скульптурами и витражами на тему Западного Средневековья, а одну из гостиных тремя панно.

После завершения работ над домом С. Морозова Шехтель сдал экзамены на техника-строителя и получил диплом, дающий право производства строительных работ.

В доме, который Шехтель строил для другого Морозова, Ивана Викуловича, в Подсосенском переулке, автор создал готический кабинет Фауста, также украшенный Врублевскими панно и скульптурами химер. На лестнице в библиотеку сидел деревянный карлик с раскрытой книгой, в которой на латыни было написано «Жизнь коротка, искусство вечно», что стало девизом архитектуры Шехтеля.

На деньги от проекта для Саввы Морозова, Шехтель смог построить свой собственный дом в Ермолаевском переулке. Архитектор выполнил дом в романском стиле на манер средневекового замка с круглой и гранеными башнями. Над входом были выложены золотистой мозаикой дата постройки «96», инициалы жены «S N» и изображение ирисов.

Работа над особняком Саввы Морозова сделала Шехтеля популярным, одним из самых востребованных архитекторов. За Морозовым потянулись и другие.

Лестнца особняка С.П.Рябушинского

Степан Павлвич Рябушинский, предприниматель и меценат, и один из братьев основателей первого в России автомобильного завода АМО (ныне ЗИЛ) в 1900 году приобрел участок земли на Малой Никитской, недалеко от особняка Саввы Морозова. Хозяин пожелал, чтобы дом не примыкал к улице, и тогда Шехтель вынес парадное крыльцо на красную линию, а сам особняк отодвинул вглубь и разбил небольшой сад. В этом проекте архитектор полностью отказался от исторических мотивов и создал здание, уподобленное миру природы.

Обилие контрастов и противоположностей, огромные окна второго этажа, рамы, выполненные наподобие цветов и деревьев и арки крыльца, похожие на рожки улиток, цветочные мотивы и волны – символ вечного движения в рисунке паркета холла и столовой – этот проект стал одним из символов московского модерна и визитной карточкой самого Шехтеля. Он как архитектурно-философское определение модерна раскрывал Шехтеля-мыслителя.

На Международной выставке в Глазго в 1901 г. Шехтелю поручили проектировать российские павильоны, в которых было творчески переработано наследие древнерусской архитектуры. В четырех павильонах архитектор преобразил свойственные для русского севера формы деревянных церквей и жилых домов в гротескный лубочный городок, напоминавший скорее театральные декорации к русским народным сказкам. Такое впечатление производили постройки, казавшиеся, при всей своей основательности и конструктивной прочности картонными домиками, среди которых вот-вот начнется какое-то захватывающее действие. Работа стала ярким образцом неорусского направления в модерне. За этот проект Шехтелю в 1902 г. было присвоено почётное звание академика архитектуры.

Стиль и гротескные формы павильонов в Глазго архитектор продолжил развивать в здании Ярославского вокзала, который был перестроен в 1902-1904 годах. Здесь также была воплощена тема Русского Севера, его природы и зодчества, поскольку Ярославская железная дорога связывала Москву с северными губерниями и Белым морем. Все в этом строении как будто было призвано напомнить зрителю о нетронутых богатствах недр и красоте природы, об историческом прошлом. Объемная композиция, сложный силуэт здания, украшенный керамическими панно, выполненными в абрамцевской мастерской, декоративная лепнина – всё это было стилистическим воплощением гения зодчего. Ярославские журналисты писали об обновленном вокзале: «Нечто свое, стоящее того, чтобы показать иностранцам».

Будучи с детства поклонником театра, Шехтель в 1902 г. отложив все заказы, безвозмездно перестроил старое здание Московского Художественного театра и выполнил внутреннюю художественную отделку. Зрительный зал, сочетающий в своем оформлении контрастирующие темный низ и светлый верх, роспись потолка в серебристо-сиреневых тонах, бледно-розовые фонарики на стенах и люстра из таких же фонариков на потолке, сцена, система освещения и театральная мебель из темного дуба – все это было спроектировано Шехтелем. Также именно его идеей была белая чайка, парящая над волнами, напоминание о МХАТовской постановке пьесы Чехова, с которым архитектор был давно дружен.

В 1907-1909 годах Шехтель работал над проектом типографии П.П. Рябушинского «Утро России», в котором соединил приемы модерна с идеями рационализма. В таком же стиле были построены и дом Московского Купеческого Общества, и банк «Товарищества мануфактур» П.М. Рябушинского на Биржевой площади.

Здание издательства 'Утро России'

Шехтель переходит от условности к «правде конструкции», однако он остается верен историческому началу архитектуры, как и во времена позднего модерна. Неоклассическое направление модерна будет воплощено Шехтелем в третьем и последнем своем доме на Большой Садовой, построенном в 1910 году. Проект является символическим утверждением истоков архитектуры, исторических основ.

И вроде все уже было пройдено, все сотворено, но духовная вершина творчества Шехтеля была впереди. Он строил и храмы. В 1896 году перед коронацией Николая II он декорировал площадь Тверской заставы в неорусском стиле и через несколько лет возвел при храме Василия Кесарийского Никольскую часовню в память о бракосочетании Николая II с Александрой Федоровной.

В 1915 году урожденный Франц Альберт Шехтель принял православие под именем Федор и на следующий год создал, как он сам считал, свое лучшее творение – деревянный храм Николая Чудотворца в «Соломенной Сторожке» в Петровско-Разумовском. Его давний приятель, полковник Тульской пешей дружины Алексей Мозалевский, попросил построить приходской храм для своих подчиненных. Строение было выполнено по одному из любимых Шехтелем мотиву – древнерусского Вологодского зодчества. Виртуозно исполнив историческое начало, Шехтель почти буквально воспроизвел формы и принципы деревянного зодчества прошлого. Однако технология строительства значительно отличалась от традиционной: храм построен по каркасной системе, то есть не из бревенчатых венцов, а обшим тесом с двух сторон брусьев.

Революция стала закатом Шехтеля, как архитектора. В советской России модерн, как проявление буржуазии, не был востребован. Особняки, возведенные им, национализировались, передавались во владение различным ведомствам, а сам мастер, хоть и сочинял новые проекты, остался не у дел. По его проекту был возведен только павильон Туркестана на предшественнице ВДНХ, Всероссийской сельскохозяйственной выставке 1923 года в Нескучном саду.

Среди неосуществленных проектов Шехтеля мавзолей В.И. Ленина, который был возведен по проекту Щусева, победившего в отборе, памятник Двадцати шести Бакинским комиссарам, Днепрогэс, Болшевский оптический завод, по заказу Главстекла и поселок при нем.

С 1906 по 1922 год Федор Осипович был бессменным руководителем Московского архитектурного общества, а с 1922 года стал его почетным председателем. Он около 30 лет преподавал в Строгановском училище, а позднее во ВХУТЕМАСе (Высшие художественно-технические мастерские).

Последние годы жизни мастера были очень тяжелыми. Несмотря на его заслуги, на огромный вклад в культурное наследие страны, архитектора с семьей выселили из дома на Большой Садовой, а сам особняк был национализирован. «Я строил всем Морозовым, Рябушинским, Фон Дервизам и остался нищим, – писал Шехтель в письме издателю И. Д. Сытину. – Глупо, но я – чист». В письме он просил Сытина распродать свою великолепную коллекцию живописи и скульптуры, – «… в рассрочку даже, но только чтобы они кормили жену, дочь и сына».

Последние годы он прожил в коммуналке у своей дочери Веры. Умер Фёдор Осипович 7 июля 1926 г., не дожив до своего 67-летия.

Русский модерн стал частью истории, но его символы, его дух, живы до сих пор. Атмосфера старых арбатских переулков, Пречистенка, Поварская, Мясницкая улица, хранят в себе память и образы эпохи, атмосферу того времени. Проекты, рожденные великими умами, никогда не потеряют своей индивидуальности, черты истинного искусства всегда актуальны и не могут оставить никого равнодушным. При всей своей «старости» эти произведения архитектурного дела, всегда выглядят свежо и актуально в своем изяществе.

Для написания статьи были использованы материалы с сайтов http://www.vedomosti.ru/ ; http://www.moscow.org/; http://www.bibliotekar.ru/; а также материалы журнала Тектоника: Мушта А. Шехтель: саратовские странички